Раненый звук
Sep. 20th, 2012 09:01 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
online_savannahOriginally posted by 
larisa_yarusova. Reposted by 
online_savannah at 2012-09-20 21:01:00.
Я буквально влюбилась в первую учительницу Анну Ефимовну. Тихая, спокойная, она возилась с нами, как наседка с цыплятами. Воспитатель группы продленного дня Мария Ильинична была ей под стать. Обе они чем-то напоминали любимую воспитательницу из детского сада, поэтому на занятиях я слушала их, как завороженная.
Конечно, они уже старенькие, поэтому новая учительница, принявшая наш класс через год, понравилась еще больше — молодая, стройная, красивая. К ней потянулся весь класс…
Дома я стала часто жаловаться на головные боли — они возникали всякий раз, как Галина Александровна резко делала замечания моим непоседливым одноклассникам. А сегодня она ругалась на меня — вчера Вовка, сосед по парте, то и дело меня подталкивал, в общем, достал. И получил пером авторучки в бровь. Со всего размаха. Чтобы не мешал. Сегодня утром он пришел с синяком и с отцом. Вызвали маму.
Слава богу, у вас, взрослых, хватило ума спросить, почему я его ударила. Вовкин отец сразу снял все претензии, а сыну сказал: «Поговорим дома вечером». Влетит, конечно, Вовке теперь, но мне от этого не легче. Нет, меня не наказали, но как же болит голова… Она болит с самого утра, а на математике проходили новую тему, и я совсем не поняла, как делить с остатком.
Хорошо, что мама медик, но таблетки, которые она мне дает, почти не помогают. Весь вечер папа будет так и сяк учить меня делить с остатком, но все безрезультатно. Утром мы пойдем в школу снова с мамой — она решила попросить Галину Александровну еще раз мне объяснить новую тему. Голова не болит, но она какая-то пустая, что ли: даже негромкое слово отдается неприятным звоном, как порванная струна гитары. Кажется, я поняла эту тему в математике. Решаю примеры у доски — без ошибок. Дома с трудом вспоминаю, как же надо делить с остатком.
Мы идем с мамой в поликлинику — врачи не находят никакой патологии. «Видимо, у девочки переутомление», — скажет педиатр и даст направление к детскому психиатру. Та выпишет таблетки, после окончания курса лечения назначит другие лекарства.
Системные заметки на полях. Нарушение звуковой экологии даже в виде повышенного тона у ребенка
со звуковым вектором снижает способности дифференцировать
то, что приходит извне, наносит удар по обучаемости.
После начальной школы меня регулярно будут окликать учителя на уроке: «Лариса, ты сейчас где?» Не повышать голос — им подскажет либо опыт, либо чутье. Не будут у меня подозревать и аутизм — слишком хорошо для этого девочка учится.
Галина Александровна возьмется вести у нас танцевальный кружок, после первой же репетиции фыркнет в мою сторону: «И как эту корову научить чарльстону?» Нет, я не буду жаловаться, но с упорством бронетранспортера буду ходить на занятия танцевального кружка. А 1 сентября в третьем классе верну ей оскорбление, завернув его, как в фантик, в привет от моей тетки и ее подружки в одном лице. Именно в этот момент вдруг узнаю, что я у Галины Александровны любимая ученица…
В первом классе.
Навешенный учителем «якорь» сделает меня «монашкой» почти до 30 лет: даже при весе 58 килограммов буду считать себя толстой, поэтому в гардеробе будет преобладать длинная одежда черного цвета. То одна, то другая приятельница будут мне говорить о моей чересчур стройной фигуре — конечно, я не поверю. Встретивший на пляже одноклассник хмыкнет: «Ты зачем такие ноги прячешь?» С трудом, но все же решусь купить и надеть мини-юбку и облегающую блузку. У окружающих — шок, у меня тоже, но я не подам вида. Кстати сказать, танцую неплохо: пусть не чарльстон, но самбу, вальс и быстрый фокстрот освоила без проблем.
Еще в младших классах учитель пения посоветует отдать меня в музыкальную школу. Эту рекомендацию мама услышит и в более старших классах, и в пионерском лагере — музруки, как сговорившись, твердят про абсолютный музыкальный слух. Увы, эти советы останутся нереализованными, несмотря на мое желание научиться играть на фортепьяно, — музыкальная школа далеко от дома, на пути к ней нужно переходить дороги с напряженным даже по тем временам движением автотранспорта, а водить меня некому — дома есть новорожденная Маринка (позже я сама откажусь поступать в музыкалку, потому что не хотела быть старше остальных учеников в классе). Ну и ладно — я с удовольствием пою в школьном хоре.
У нас был на редкость дружный класс (по восьмой класс), и отличников никто не обижал. И в самом деле, какой смысл им как-то вредить? Они ведь могут отказать в помощи. У нас было нормой, что полкласса перед уроками могли собраться у меня дома и вместе делать домашние задания, помогая друг другу разобраться в новой теме по той или иной дисциплине. «Дай списать» даже не звучало. А потом всей ватагой шли в школу.
Уроки тоже дружно срывали, так что педсоветы с родителями и без них в нашем классе случались регулярно. Одно такое заседание было назначено на день рождения нашего классного руководителя Зои Никитичны. Стыдно было, конечно, что испортили ей день рождения, но после выступления всех учителей Лена, сидевшая за первой партой, попросила слово, извинилась за всех, и мы хором поздравили Зою Никитичну, вручив ей мягкую игрушку. Обращаясь к коллегам, Зоя Никитична спросит дрогнувшим голосом: «Я могу на них после этого ругаться?» И родительские собрания были не как у всех. Рассказав все о наших проделках, она в конце добавляла: «Не ругайте их сильно — они у нас с вами хорошие».
Системные заметки на полях. Любимая забава некоторых педагогов навешивать детям ярлыки способна
сформировать различные комплексы, разрушающе влиять на жизненный сценарий.
Не встреться на моем пути после начальной школы другой учитель Зоя Никитична
с ее трепетным отношением к детям, наверняка мой жизненный сценарий был бы более удручающим.
Именно она будет выталкивать меня всякий раз из моей ракушки, то советуя какой-то кружок,
то заставляя заниматься общественной работой. Она поддержит папину идею о моей профессиональной
ориентации и буквально за руку приведет в клуб юнкоров.
Все изменилось в девятом классе: остатки нашего класса соединили с другим классом, а параллельный двинулся за аттестатами почти в прежнем составе. Вдруг оказалось, что плох тот отличник, который не дает списывать. Но больший удар нанесла подружка, без разрешения прочитавшая личный дневник. Не вникая в суть переживаний из-за юношеской любви, она растрезвонила в классе, что мне не нужны подруги (было написано: «нужны не так, как любимый человек»).
Мне объявили бойкот. Некоторые одноклассники за пределами школы признавались: «Если мы будем с тобой общаться, нам тоже объявят бойкот. Мы не сможем справиться, а ты можешь». Нет, до издевательств, как в «Чучеле» с Кристиной Орбакайте в главной роли, конечно, не дошло, но ситуация накалялась. Зоя Никитична проведет классный час, на котором заставит каждого высказать претензии в мой адрес. Какой-то детский лепет… И наказ мне от классного руководителя: «Болото не любит кочку, вырастающую посреди него, и старается ее затянуть в себя. Оставайся такой кочкой. И не давай болоту затянуть тебя». После этого собрания меня переведут в параллельный класс, где таких проблем не возникнет. Именно в этот момент мои родители узнают о бойкоте. Подобная ситуация для подростка может стать причиной суицида, а кривая смертности по этому показателю лезет вверх с устрашающим постоянством.
Зоя Никитична Тернова. Действительно Учитель
История бойкота отучила не только вести дневник, но и читать дневники и переписку классиков литературы, что вызывало изумление у вузовских преподавателей. Созданный летом прошлого года аккаунт в ЖЖ долго останется пустым: я не смогу запостить в него ничего, потому что это — дневник. «Ну, назови его своим журналом», — пожмет плечами знакомый дизайнер. Идея обзавестись собственным СМИ меня устраивала гораздо больше.
Но это полбеды. Я спрячусь в свою ракушку — не достанешь. Никто не получит абсолютного доступа в мою личную жизнь. В студенческие годы я увлекусь кантианством: «вещь в себе» — это про меня и это мое. Моя общительность после университета будет ограничена деловыми вопросами, а любые попытки собеседников что-то выспросить обо мне и моих пристрастиях и увлечениях буду пресекать жестко и задолго до того, как Госдума примет закон о неприкосновенности частной жизни.
Последний звонок.
Меня будет две — для дома и для общества. Покойный теперь уже друг, выступивший одним из посредников в конфликте, заставит разговориться на тему сложившейся ситуации и удивится: «Мы тебя совсем не знаем». Это — правда, как правда и то, что кивок не обязательно означает согласие — возможно, он сообщает лишь о том, что я поняла высказанную собеседником мысль.
Системные заметки на полях. Выражение неприязни класса через оговор к проявлению зрительной любви
напоролось на мое анальное упорство и разбудило кожное самоограничение: «У вас ко мне претензии? Значит, будем меньше
общаться или не общаться вообще. Только кому хуже от этого практически на пороге выпускных экзаменов?
Мои знания останутся при мне в любом случае, а у вас их не прибавится».
Звук погрузился во внутренний мир, откуда, как на канате, меня тащили собственное зрение и сострадание
ребят из параллельного класса.
Он не просто уходил вглубь зализать раны, а то и дело бурчал о непризнанном гении
(да-да, развитый адекватно природным свойствам звуковик гениален, особенно в сочетании со зрительным
вектором
, а травмированный звук в тяжелых случаях может быть причиной психических расстройств),
загоняя меня в депрессию. Не раз и не два депрессивное состояние будет доходить до мыслей о суициде…
…Я давно никого не виню. Эта статья — способ понять причины моих неудач, да и всего жизненного сценария в целом. Без осознания и анализа этих причин нельзя говорить о возможности лечения, а мой звук в нем действительно нуждается. Прививку от депрессий я получила нынешней зимой — через осознание их причин на тренинге Юрия Бурлана, чего и вам желаю, если, читая статью, обнаружили сходство своей судьбы с моей.
P.S. Сам факт написания этой статьи в достаточной мере свидетельствует: лечение звука идет успешно. Он позволяет уже искренне говорить о том, что еще год назад было под строжайшим запретом.
Статья написана по материалам тренинга по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.
larisa_yarusova. Reposted by Я буквально влюбилась в первую учительницу Анну Ефимовну. Тихая, спокойная, она возилась с нами, как наседка с цыплятами. Воспитатель группы продленного дня Мария Ильинична была ей под стать. Обе они чем-то напоминали любимую воспитательницу из детского сада, поэтому на занятиях я слушала их, как завороженная.
Конечно, они уже старенькие, поэтому новая учительница, принявшая наш класс через год, понравилась еще больше — молодая, стройная, красивая. К ней потянулся весь класс…
Часть третья. С абсолютным слухом к психиатру
Дома я стала часто жаловаться на головные боли — они возникали всякий раз, как Галина Александровна резко делала замечания моим непоседливым одноклассникам. А сегодня она ругалась на меня — вчера Вовка, сосед по парте, то и дело меня подталкивал, в общем, достал. И получил пером авторучки в бровь. Со всего размаха. Чтобы не мешал. Сегодня утром он пришел с синяком и с отцом. Вызвали маму.
Слава богу, у вас, взрослых, хватило ума спросить, почему я его ударила. Вовкин отец сразу снял все претензии, а сыну сказал: «Поговорим дома вечером». Влетит, конечно, Вовке теперь, но мне от этого не легче. Нет, меня не наказали, но как же болит голова… Она болит с самого утра, а на математике проходили новую тему, и я совсем не поняла, как делить с остатком.
Хорошо, что мама медик, но таблетки, которые она мне дает, почти не помогают. Весь вечер папа будет так и сяк учить меня делить с остатком, но все безрезультатно. Утром мы пойдем в школу снова с мамой — она решила попросить Галину Александровну еще раз мне объяснить новую тему. Голова не болит, но она какая-то пустая, что ли: даже негромкое слово отдается неприятным звоном, как порванная струна гитары. Кажется, я поняла эту тему в математике. Решаю примеры у доски — без ошибок. Дома с трудом вспоминаю, как же надо делить с остатком.
Мы идем с мамой в поликлинику — врачи не находят никакой патологии. «Видимо, у девочки переутомление», — скажет педиатр и даст направление к детскому психиатру. Та выпишет таблетки, после окончания курса лечения назначит другие лекарства.
Системные заметки на полях. Нарушение звуковой экологии даже в виде повышенного тона у ребенка
со звуковым вектором снижает способности дифференцировать
то, что приходит извне, наносит удар по обучаемости.
Ребенок прячется в свою ракушку, отвечает на вопросы не сразу — ему нужно вернуться
на грешную землю, а ответ на ваш вопрос у него давно готов. Да и как иначе?
Звуковики — интеллектуалы, внутренняя часть квартели информации, крайне интровертированные люди.
Не думаю, что учитель мечтает о том, чтобы такой ребенок перестал в принципе воспринимать слова педагогов.
Но это происходит сплошь и рядом, в итоге дети теряют интерес к учебе
и получают — нередко ошибочно — диагноз «аутизм».
на грешную землю, а ответ на ваш вопрос у него давно готов. Да и как иначе?
Звуковики — интеллектуалы, внутренняя часть квартели информации, крайне интровертированные люди.
Не думаю, что учитель мечтает о том, чтобы такой ребенок перестал в принципе воспринимать слова педагогов.
Но это происходит сплошь и рядом, в итоге дети теряют интерес к учебе
и получают — нередко ошибочно — диагноз «аутизм».
После начальной школы меня регулярно будут окликать учителя на уроке: «Лариса, ты сейчас где?» Не повышать голос — им подскажет либо опыт, либо чутье. Не будут у меня подозревать и аутизм — слишком хорошо для этого девочка учится.
Галина Александровна возьмется вести у нас танцевальный кружок, после первой же репетиции фыркнет в мою сторону: «И как эту корову научить чарльстону?» Нет, я не буду жаловаться, но с упорством бронетранспортера буду ходить на занятия танцевального кружка. А 1 сентября в третьем классе верну ей оскорбление, завернув его, как в фантик, в привет от моей тетки и ее подружки в одном лице. Именно в этот момент вдруг узнаю, что я у Галины Александровны любимая ученица…
В первом классе.Навешенный учителем «якорь» сделает меня «монашкой» почти до 30 лет: даже при весе 58 килограммов буду считать себя толстой, поэтому в гардеробе будет преобладать длинная одежда черного цвета. То одна, то другая приятельница будут мне говорить о моей чересчур стройной фигуре — конечно, я не поверю. Встретивший на пляже одноклассник хмыкнет: «Ты зачем такие ноги прячешь?» С трудом, но все же решусь купить и надеть мини-юбку и облегающую блузку. У окружающих — шок, у меня тоже, но я не подам вида. Кстати сказать, танцую неплохо: пусть не чарльстон, но самбу, вальс и быстрый фокстрот освоила без проблем.
Еще в младших классах учитель пения посоветует отдать меня в музыкальную школу. Эту рекомендацию мама услышит и в более старших классах, и в пионерском лагере — музруки, как сговорившись, твердят про абсолютный музыкальный слух. Увы, эти советы останутся нереализованными, несмотря на мое желание научиться играть на фортепьяно, — музыкальная школа далеко от дома, на пути к ней нужно переходить дороги с напряженным даже по тем временам движением автотранспорта, а водить меня некому — дома есть новорожденная Маринка (позже я сама откажусь поступать в музыкалку, потому что не хотела быть старше остальных учеников в классе). Ну и ладно — я с удовольствием пою в школьном хоре.
У нас был на редкость дружный класс (по восьмой класс), и отличников никто не обижал. И в самом деле, какой смысл им как-то вредить? Они ведь могут отказать в помощи. У нас было нормой, что полкласса перед уроками могли собраться у меня дома и вместе делать домашние задания, помогая друг другу разобраться в новой теме по той или иной дисциплине. «Дай списать» даже не звучало. А потом всей ватагой шли в школу.
Уроки тоже дружно срывали, так что педсоветы с родителями и без них в нашем классе случались регулярно. Одно такое заседание было назначено на день рождения нашего классного руководителя Зои Никитичны. Стыдно было, конечно, что испортили ей день рождения, но после выступления всех учителей Лена, сидевшая за первой партой, попросила слово, извинилась за всех, и мы хором поздравили Зою Никитичну, вручив ей мягкую игрушку. Обращаясь к коллегам, Зоя Никитична спросит дрогнувшим голосом: «Я могу на них после этого ругаться?» И родительские собрания были не как у всех. Рассказав все о наших проделках, она в конце добавляла: «Не ругайте их сильно — они у нас с вами хорошие».
Системные заметки на полях. Любимая забава некоторых педагогов навешивать детям ярлыки способна
сформировать различные комплексы, разрушающе влиять на жизненный сценарий.
Не встреться на моем пути после начальной школы другой учитель Зоя Никитична
с ее трепетным отношением к детям, наверняка мой жизненный сценарий был бы более удручающим.
Именно она будет выталкивать меня всякий раз из моей ракушки, то советуя какой-то кружок,
то заставляя заниматься общественной работой. Она поддержит папину идею о моей профессиональной
ориентации и буквально за руку приведет в клуб юнкоров.
Все изменилось в девятом классе: остатки нашего класса соединили с другим классом, а параллельный двинулся за аттестатами почти в прежнем составе. Вдруг оказалось, что плох тот отличник, который не дает списывать. Но больший удар нанесла подружка, без разрешения прочитавшая личный дневник. Не вникая в суть переживаний из-за юношеской любви, она растрезвонила в классе, что мне не нужны подруги (было написано: «нужны не так, как любимый человек»).
Мне объявили бойкот. Некоторые одноклассники за пределами школы признавались: «Если мы будем с тобой общаться, нам тоже объявят бойкот. Мы не сможем справиться, а ты можешь». Нет, до издевательств, как в «Чучеле» с Кристиной Орбакайте в главной роли, конечно, не дошло, но ситуация накалялась. Зоя Никитична проведет классный час, на котором заставит каждого высказать претензии в мой адрес. Какой-то детский лепет… И наказ мне от классного руководителя: «Болото не любит кочку, вырастающую посреди него, и старается ее затянуть в себя. Оставайся такой кочкой. И не давай болоту затянуть тебя». После этого собрания меня переведут в параллельный класс, где таких проблем не возникнет. Именно в этот момент мои родители узнают о бойкоте. Подобная ситуация для подростка может стать причиной суицида, а кривая смертности по этому показателю лезет вверх с устрашающим постоянством.
Зоя Никитична Тернова. Действительно УчительИстория бойкота отучила не только вести дневник, но и читать дневники и переписку классиков литературы, что вызывало изумление у вузовских преподавателей. Созданный летом прошлого года аккаунт в ЖЖ долго останется пустым: я не смогу запостить в него ничего, потому что это — дневник. «Ну, назови его своим журналом», — пожмет плечами знакомый дизайнер. Идея обзавестись собственным СМИ меня устраивала гораздо больше.
Но это полбеды. Я спрячусь в свою ракушку — не достанешь. Никто не получит абсолютного доступа в мою личную жизнь. В студенческие годы я увлекусь кантианством: «вещь в себе» — это про меня и это мое. Моя общительность после университета будет ограничена деловыми вопросами, а любые попытки собеседников что-то выспросить обо мне и моих пристрастиях и увлечениях буду пресекать жестко и задолго до того, как Госдума примет закон о неприкосновенности частной жизни.
Последний звонок.Меня будет две — для дома и для общества. Покойный теперь уже друг, выступивший одним из посредников в конфликте, заставит разговориться на тему сложившейся ситуации и удивится: «Мы тебя совсем не знаем». Это — правда, как правда и то, что кивок не обязательно означает согласие — возможно, он сообщает лишь о том, что я поняла высказанную собеседником мысль.
Системные заметки на полях. Выражение неприязни класса через оговор к проявлению зрительной любви
напоролось на мое анальное упорство и разбудило кожное самоограничение: «У вас ко мне претензии? Значит, будем меньше
общаться или не общаться вообще. Только кому хуже от этого практически на пороге выпускных экзаменов?
Мои знания останутся при мне в любом случае, а у вас их не прибавится».
Звук погрузился во внутренний мир, откуда, как на канате, меня тащили собственное зрение и сострадание
ребят из параллельного класса.
Да, в этой истории звук получил еще одно ранение. Оно отразится на коммуницировании с социумом, личной жизни.
Нередко раненый звук будет противиться выходу наружу, а попытки донести идею будут терпеть
одно за другим фиаско. Подобный стресс в любом векторе (разве что за исключением мышечного)
воспринимается болезненно, но звук эгоцентричен.
Нередко раненый звук будет противиться выходу наружу, а попытки донести идею будут терпеть
одно за другим фиаско. Подобный стресс в любом векторе (разве что за исключением мышечного)
воспринимается болезненно, но звук эгоцентричен.
Он не просто уходил вглубь зализать раны, а то и дело бурчал о непризнанном гении
(да-да, развитый адекватно природным свойствам звуковик гениален, особенно в сочетании со зрительным
вектором
, а травмированный звук в тяжелых случаях может быть причиной психических расстройств),загоняя меня в депрессию. Не раз и не два депрессивное состояние будет доходить до мыслей о суициде…
…Я давно никого не виню. Эта статья — способ понять причины моих неудач, да и всего жизненного сценария в целом. Без осознания и анализа этих причин нельзя говорить о возможности лечения, а мой звук в нем действительно нуждается. Прививку от депрессий я получила нынешней зимой — через осознание их причин на тренинге Юрия Бурлана, чего и вам желаю, если, читая статью, обнаружили сходство своей судьбы с моей.
P.S. Сам факт написания этой статьи в достаточной мере свидетельствует: лечение звука идет успешно. Он позволяет уже искренне говорить о том, что еще год назад было под строжайшим запретом.
Статья написана по материалам тренинга по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.
